Одна из характерных черт творчества Дмитрия Гутова — визуальное цитирование, в том числе художественных произведений любимых авторов. Несмотря на апроприацию, высказывания эти очень личные. Внешняя простота выраженного образа подчеркивает концентрацию художника на определенном ощущении, впечатлении, мысли и стремлении к минималистичной и точной формуле. Работая с изображением, Гутов схватывает только общие очертания, главными штрихами набрасывая «суть». Переосмысление образов происходит с помощью линии, над характером и энергией которой он работает подобно мастеру восточной каллиграфии, сам много лет являясь исследователем и поклонником этого вида искусства.

Представленная работа возникла благодаря картине «Эль Примо» 1644 года Диего Веласкеса, которую Дмитрий Гутов подолгу рассматривал в Музее Прадо в Мадриде. Размышляя о «недостижимых высотах живописи XVII века», он вспомнил цитату скульптора Ричард Серра о его первой встрече с Веласкесом, которая оказалась для Гутова полностью созвучной в ощущениях: «Я окончил Йель как живописец, но толком не понимал, как продвигать живопись вперед. Когда я увидел „Менины“, я подумал, что у меня нет никакой возможности к этому приблизиться: как он вводит зрителя в пространство, как включает художника в картину, с каким мастерством переходит от абстрактного коридора к фигуре собаки. Это меня, можно сказать, остановило. Сезанн не остановил, де Кунинг и Поллок не остановили, но Веласкес — это было посерьезней. Я бы это назвал последним гвоздем в крышку гроба, где лежала моя живопись. Когда я вернулся во Флоренцию, я взял все свои работы и выкинул в Арно. И решил начать с нуля, стал возиться с палками, камнями, проволокой, клетками, живыми животными и чучелами» (Томкинс Кэлвин. «Жизнеописания художников». М.: V-A-C press, 2013 — 272 c.). V