«Во времена моей ранней молодости, в самом начале 1960-х, я начал много размышлять о том, что такое человек как существо во Вселенной, что такое жизнь, уникальность жизни. И что такое Универсум, как он устроен, что такое Бесконечность, или Вечность, как это можно осмыслить и почувствовать, дать этому форму в картине. Может быть, бесконечным количеством вариаций, отношений между элементами картины? Именно этот период моей жизни поставил вопросы, и именно в это время я стал искать язык, форму выражения моего миропонимания — того, как устроен мир, чтобы язык картин стал неким шрифтом, которым можно было бы описать это содержание: проблемы бесконечности, универсума и т. д. Картина становилась для меня образом мира, а раз это модель мира, то я уже стал искать место человека в этом мире» — эти воспоминания Владимира Янкилевского дают ключевое понимание его искусства и показывают, насколько рано были сформулированы его основные идеи и принципы.

Важнейшая тема в творчестве художника и один из центральных циклов — это «пространство переживаний», оно отражает энергетические потоки, заложенные в основе мироздания. Первые работы, появившиеся в начале 1960-х, можно назвать биоморфными, напоминающими произведения Пауля Клее. К середине 1960-х Владимир Янкилевский постепенно упрощает визуальную систему, сводя ее к набору определенных форм: в работах проявляется интерес к науке и технике, распространенный в годы оттепели СССР, — художник использует язык физических схем, состоящий из векторов и условных геометрических обозначений. Также в работах цикла появляется «линия горизонта»: создается противопоставление между пустынным ландшафтом «земли» и динамикой «небесной механики». Эта визуальная система «пространства переживаний», минимальными знаками выражающая бесконечность и единство мироздания, легла в основу произведений всех последующих лет.

В начале 1980-х «пространства переживаний» выкристаллизовываются в холодные «космические» формы: геометрические фигуры складываются в ритмичные ряды на фоне монохромного «стального» фона. Представленная работа — одна из «идеальных» версий таких абстрактных композиций, причем выполненная в редкой для этого цикла технике — живописи. По своей структуре этот минималистичный и сдержанный формат «пространства переживаний» можно назвать классическим в искусстве Янкилевского, поскольку именно он в разных вариациях чаще всего появляется в произведениях художника — от графики и коллажей до главнейших полиптихов, в том числе из циклов «Адам и Ева» и «Take a Train…».

В представленной абстракции отражены энергетические потоки мира, которые Янкилевский в своей «сакральной геометрии» обозначает самыми простыми геометрическими фигурами. Прямоугольные, треугольные сегменты и линии складываются в конструкцию, напоминающую космический корабль в бесконечном движении. Вместе с тем медитативное «пространство переживаний» можно сравнить с музыкой: из очевидного сходства — ритмика композиции, построенной вдоль прямой линии, отсутствие образности. Сам Владимир Янкилевский называл себя «художником-композитором»: «Именно в музыке я “узнавал” себя, свое мироощущение. Особенно близкими мне по “пространству”, композиционной динамике и экзистенциальному ощущению были два композитора: Иоганн Себастьян Бах и Дмитрий Дмитриевич Шостакович, с которым я имел счастье познакомиться и показать ему свои работы. Альберт Щвейцер в своем фундаментальном труде о И.С. Бахе писал о том, что композиторы бывают живописцами и писателями. Так вот по этой аналогии я бы назвал себя художником-композитором». Визуальная система Янкилевского, как писал искусствовед Виталий Пацюков, существует в полной власти интуиции — будто бессознательное художника органично «космическому чувству» и выступает его проводником. V

---