Объект Ростислава Лебедева «Мы» — пример того, как приемы, наработанные еще в 1970-х, в «эпоху соц-арта», художник применяет уже в новой российской реальности. Лебедев много раз говорил, что испытал чувство растерянности, когда СССР окончательно рухнул и в стране начались радикальные перемены. Но вскоре художник понял, что на самом деле мало что изменилось, и продолжил следовать своей творческой стратегии: иронично совмещать цитаты из различных уровней культуры, вскрывая социальные и политические подтексты современности.

Эксперименты революционного русского авангарда начала ХХ века волновали многих художников-нонконформистов, начиная с 1960-х: они цитировали, анализировали, интерпретировали и даже иронизировали. Это превратилось в живую традицию, которая продолжается и сейчас. В объекте Ростислава Лебедева «Мы» можно увидеть отсылки к геометрическим экспериментам конструктивизма. Буквы слова «мы» написаны разными цветами — белым и красным и распределены по соседним граням «тумбы» — красной и синей. Все четко, выверенно, уравновешенно и при этом динамично. Эти игры с цветом, плоскостью и шрифтами возрождают в памяти проекты Александра Родченко, например, «Рабочий клуб» 1925 года.

Возросший во время перестройки интерес на Западе к русско-советской культуре в 1990-х стал резко падать. Ощущение сближения с мировым сообществом, появившееся у граждан в конце 1980-х — начале 1990-х годов, в обстановке постперестроечной зыбкости новой жизни стало перерождаться в формы осознания себя как чего-то чрезвычайно особого и исключительного (издержки переходного периода). И как художник ироничный, Лебедев не мог не посмеяться над этой социокультурной ситуацией. «Были такие смешные разговоры о национальной идентичности. Они и сподвигли меня сделать эту работу», — объясняет художник. 

Высокая «тумба» начала 1990-х, раскрашенная в триколор флага молодой Российской Федерации, напоминает избирательную урну: тогда, можно сказать, впервые в  стране появилась возможность избирать власть. Первые выборы президента в 1991 году воодушевляли: СССР со всей его идеологической репрессивной машиной был разрушен, появилась надежда на новое «свободное» будущее, с новой, не советской, а российской, национальной идентичностью — триумфальное «МЫ». Лебедев очень точно выбирает символом «русскости», венчающим «пьедестал», матрешку — сувенир, олицетворяющий Россию для иностранцев. Как известно, матрешка появилась в конце XIX века и была скомпилирована художником Сергеем Малютиным на основе деревянной русской куклы и японской вкладывающейся игрушки. В тот период был популярен так называемый русский стиль в искусстве, который возник в связи с бурным поиском национальной идентичности в то кризисное время. И в новое время перемен конца XX века, после советской социалистической эпохи, возвращаются императорский флаг и герб, и тащится старая культурная основа — матрешка, изобретенная «при царе», растиражированная «при совке». Меняются флаги, а государство продолжает моделировать «исконную русскость», поддерживая и дополняя все ту же национальную мифологию. V

---

Выставки
«Слово и изображение». Государственный центр современного искусства. Москва, Россия, 2007

Публикации
Слово & изображение / Word & Image. М.: ГЦСИ, 2007. С. 57