О художнике

Инал Савченков — один из ключевых художников эпохи ленинградского андеграунда 1980–1990-х годов. В юности он хотел стать радистом на корабле, но, провалив экзамены, отправился в Ленинград вслед за художниками Андреем Крисановым и Сергеем Бугаевым-Африкой, с которыми приятельствовал в родном Новороссийске. Его становление пришлось на 1980-е годы — период, когда молодые советские художники, по словам Савченкова, были «лоховаты и малопредприимчивы перед всяческими ушлыми делягами от искусства», зато андеграундная культура цвела пышным цветом. То, что он рисовал в то время, художник называл «буфером между мной и официальной действительностью». Определяющим событием в его жизни стало знакомство с Тимуром Новиковым — вождем легендарной группировки «Новые художники» и неутомимым пропагандистом нового искусства. Савченков утверждает, что именно Новиков придал смысл его творчеству и научил серьезнее относиться к тому, что он делает.

Не говоря уже о том, что это Новиков коллекционировал и хранил работы своих друзей-художников, которые потом были переданы в Эрмитаж и Русский музей. До знакомства с ним Савченков выбрасывал свои произведения на помойку, объясняя этот деструктивный жест тем, что у художника может быть только одна картина, а все остальное — эскизы и не стоящий внимания мусор. Инал Савченков снимался в некрореалистическом кино Евгения Юфита, тусовался с Сергеем Курёхиным и участвовал в выступлениях “Поп-механики”. Одна из картин Савченкова — «Я сон свой охраняю сам» (1988) прославилась, став обложкой пластинки Сергея Курёхина «Опера богатых» (записывался в 1987-1991 годах, издан в 1992).

Свои работы, напоминающие нечто среднее между граффити и мультипликацией, Инал Савченков начал делать в 1980-е годы. В них видится и влияние американского экспрессионизма, как и во всем искусстве «Новых художников», что отмечал еще Энди Уорхол. Тогда же Савченков активно занимается мультипликацией, это обогащает его сюжетно-образную систему.  В 1987 году Инал Савченков основал Школу «Инженеры искусств», в которую вошли его брат Сергей Еньков, скульптор Франц Ротвальд, художник Григорий Стрельников, художник и автор анимационного кино Борис Казаков, кинорежиссер Владимир Захаров. Помимо живописи и скульптуры, «Инженеры» делали театральные постановки, снимали фильмы и мультфильмы, создавали инсталляции, декорации и костюмы. Провозглашенный художниками подход был «научным» в самом широком и поэтическом смысле: темы произведений могли браться как из физики или микробиологии, так и из слесарного дела. По мнению «Инженеров», художественный процесс может обогатить все — любая новая информация, научное явление, общественное событие расширяют горизонты творчества. Несмотря на внешнюю экспрессивность, Савченков целенаправленно работал с бросовым материалом советской действительности, а также с ее мифологией. На его полотнах появляются полярники и улетевшие в космос собаки, революционеры и геологи. Как правило, в этом есть доля романтизации быта. Художник любуется выпавшей ему эпохой и в особенности городской культурой.

Сегодня художник продолжает работать в своем узнаваемом стиле, его картины наполняют как мультипликационные юмористические изображения вымышленных персонажей, так и ностальгические картины-символы великой для современного российского искусства постсоветской эпохи 1980–1990-х. Живопись создает ощущение стремительно переданного образа, впечатления, воспоминания, шутки — в особой манере Савченкова, которая за 30 лет творчества не потеряла своей свежести и молодости.

О лоте

Представленная картина по композиции и сюжету напоминает ту самую картину Инала Савченкова «Я сон свой охраняю сам» 1988 года, которая прославилась, став обложкой пластинки Сергея Курёхина «Опера богатых». Но здесь тот пьедестал, что охраняла лиса, обретен и обжит самим Курёхиным — теперь это его «живое фортепиано»: вероятно, пьедестал памяти гениального пианиста и композитора. Во времена грандиозных импровизированных выступлений «Поп-механики», когда на сцене могло быть очень большое количество участников, «Капитан» Сергей Курёхин дирижировал этими потоками, как шаман, создавая уникальный звуковой рисунок и целое представление. И здесь на представленной картине его фортепиано словно сделано из людей, которые и были в «Поп-механике» его основными инструментами, тогда как сам он, носясь по сцене, за все выступление так мог и не прикоснуться к клавишам. И словно в дирижерском взмахе подняты руки. 

Инал Савченков, давая название картине «Музыка нас связала» отсылает к началу 1980-х, но не к группе «Мираж», а к тому моменту, когда «новые художники» соединились с «новыми музыкантами» в одну подвижную, перетекающую тусовку. Одним из ранних ярких свидетельств такой «связи» можно назвать выступление Тимура Новикова и Ивана Сотникова в 1981 году на музыкальном джем-сейшене в андеграундном литературном «Клубе-81», одним из организаторов которого был Сергей Курёхин. Здесь на одной сцене сходятся Новиков до «новых художников» и Курёхин до «Поп-механики». Тимур впервые представил, изобретенный им «первый русский синтезатор “утюгон”»: чугунные утюги, подвешенные на гитарных струнах к столешнице. Такой авангардный инструмент при подключенных звукоснимателях давал неземные звуки, если прикоснуться смычком или другим металлическим предметом. Так зародился прообраз индустриальной секции «Поп-механики». 

В начале 1980-х, еще до перестройки, давшей возможности громко заявить о себе, Сергей Курехин уже был стремительно восходящей звездой. По приглашению Бориса Гребенщикова он участвовал в написании нескольких альбомов «Аквариума», экспериментировал со звуком, используя самые неожиданные предметы, был известен как гениальный пианист, в 1981 году в Лондоне была выпущена его пластинка импровизационного фортепианного фри-джаза, о нем писали западные журналы… Но это было до «Поп-механики», и Сергей Курехин казался еще «досягаемой величиной». Так и на представленной картине вроде бы читается и сюжет простого квартирника, с домашними импровизациями, солеными огурцами, и конечно, водкой. 

Схожий эпизод этого времени описан в воспоминаниях в книге Александра Кана «Курехин. Шкипер о Капитане» (2012). Когда в 1982 году в день всеобщего траура по смерти Брежнева, и по этому случаю отмененного официального Ленинградского фестиваля джазовой музыки концерта «Осенние ритмы 82», Курехин повез приехавших по случаю фестиваля ГДРвских звезд, в единственное место, где в этот траурный день можно было поджемить с редкими зарубежными музыкантами — за город. Цитата по книге «Курехин. Шкипер о Капитане»: 

«Немцы были поставлены в известность о стоявшем перед ними выборе: либо тупо пить в гостинице в мертвом, опустевшем и унылом траурном городе, либо рискнуть и поехать черт знает с кем — мы познакомились только накануне, и представление о том, кто мы такие, они имели самое приблизительное — черт знает куда играть музыку неизвестно для кого. Недолго думая, они решились, и под вечер, в кромешной тьме ленинградского ноября мы погрузились вместе с немцами на Финляндском вокзале в электричку и отправились в пути.

Ни имени, ни даже лица хозяина дома я не помню. По всей видимости, это был какой-то хиппи, сбежавший из города на природу. Жил он в этом домике вдвоем то ли с женой, то ли с подругой. Обычный загородный, по сути дела деревенский, дом. Даже удобства находились, кажется, на улице. Зато была печка. Мы прихватили водку, хозяева смастерили какую-то немудреную русскую закуску — типа отварной картошки с солеными огурцами. Но главное — был действительно аппарат, куда Уве Кропински мог включить свою гитару. И были какие-то электроклавиши, на которых играл Курехин. Впрочем, он все время порывался поиграть вместе с Дитмаром Диснером и на саксофоне — Сергей тогда громогласно объявлял фортепиано умирающим инструментов, а себя видел будущим саксофонистом. Был еще, кажется, и Кондрашкин, который колотил по смастеренным из горшков и кастрюль ударным. Не знаю уж, какая там получилась музыка, но настроение — в день всеобщего траура! — у всех было отменное».

Здесь хочется добавить только еще одно: «Музыка нас связала!». V