О художнике

В 2000 году Елена Попова окончила факультет сценографии школы-студии при Московском художественном театре им. А. П. Чехова (МХАТ), в 2000–2003 году работала художником в Московском музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. После переезда в Великобританию училась живописи в Королевском колледже искусств в Лондоне (Royal College of Art) и в 2011 году окончила его магистратуру. В настоящее время живет и работает в Ноттингеме, активно выставляется с 2010 года. Елена Попова участвовала в выставочном проекте Музея «Гараж» «Там <…>, где нас нет» на площадке Project Space в 2014 году, первая персональная выставка в России прошла в 2018 году в московской Osnova Gallery и называлась «Настоящим удостоверяется». Выставку составили гобелены и живописные работы на ирландском льне, на которых в виде абстракции были воспроизведены водяные знаки и другие графические формы защиты денежных купюр в сильно увеличенном виде. Последнее время она создает «видеодневники», обращаясь преимущественно к собственному опыту жизни в СССР: она родилась и выросла в Озёрске — закрытом городе, где велись ядерные разработки, по ее выражению, это было «горнило “холодной войны”» во время гонки ядерных вооружений вплоть до конца 1980-х.

Попова экспериментирует с рукодельными красками на негрунтованных льняных холстах, добиваясь особого состояния живописи. Процесс создания картины становится максимально продуманным действием, которое включает в себя труд по изготовлению красок по старинным рецептам на основе органических пигментов — редкое явление в современном искусстве. Живопись Поповой приобретает ремесленное и экологическое измерение, что также способно выделить художницу из общего ряда. По словам Поповой, ей было интересно «расщепить саму форму живописи, начиная с того, как пишется, на чем пишется, как долго пишется». Тонкие и прозрачные красочные слои, сквозь которые виден холст, создают важный эффект в искусстве Поповой, — картины рождают ощущение материальности и нематериальности одновременно. В этой связи британский арт-критик Брайан Диллон проводит параллели между изображением на грани исчезновения в работах Поповой и романом Герберта Уэллса «Человек-невидимка».

 

О лоте

Картина «Сон Лобачевского», будто воплощая грезы великого математика, представляет собой ряд сменяющихся и накладывающихся друг на друга геометрических форм. Своей динамикой они отсылают одновременно к русскому послереволюционному авангарду — конкретно, много работавшим в театре и прикладных областях художницам Александре Экстер, Любови Поповой, Варваре Степановой, словно наследуя знаниям, полученным во МХАТе, и вместе с тем к классике британского оп-арта — прежде всего Бриджет Райли.

Появление Елены Поповой на художественной сцене совпало с возобновившимся интересом к абстрактному искусству. По мнению арт-критика газеты Independent Лоры Маклин-Феррис, работы Поповой «полны отсылок к советскому дизайну, минималистской скульптуре и 1980-м годам, которые являются важной отправной точкой для многих сегодняшних художников». Именно в 1980-е годы в свете искусства концептуализма абстракция получает политическое истолкование: различные геометрические формы приобретают роль метафор социальных отношений. Проницаемость как важная черта всей живописи Поповой часто трактуется как взятое из журналистики экономическое понятие «транспарентности». Таким образом, абстрактная живопись, долгое время бывшая воплощением чистой декоративности, пытается вернуть себе роль проводника важных идей.

В одном из интервью на вопрос об источниках своего вдохновения художница полушутя отвечает: «Вот несколько муз моего пантеона: миссис скука, товарищ ностальгия, мисс любопытство, леди неудача... а также трепет новых идей, само понятие перемен, прогресс, время». V