Картина Оскара Рабина «Вечер» была создана в переломном для художника 1977 году, когда вследствие усиливавшегося давления властей он принял решение о выезде за границу, как тогда думалось, временном. Но Оскар Рабин с супругой и сыном покинули Москву 2 января 1978 года навсегда. Картины, написанные непосредственно перед эмиграцией, являются важнейшим художественно-документальным свидетельством того сложного душевного состояния, в котором находился живописец, никогда прежде не выезжавший даже как турист за пределы территории Советского Союза. В представленной картине валящиеся на снег, перевернутые домики символизируют расставание художника со страной, которая переставала быть для него «своей».
Тему эту Рабин стал разрабатывать после знаменитой «бульдозерной выставки» в Беляеве в 1974 году, когда часть работ художников-нонконформистов была уничтожена, сам Рабин был задержан и приговорен к штрафу, а его сын Александр Рабин-Кропивницкий на несколько дней оказался под арестом. Именно тогда, по свидетельству самого художника, он впервые задумался о том, что перед ним стоит выбор: или тюрьма, или эмиграция. В 1975 году появилась «Картина с летящими домами», в 1977 году Рабин написал полотно «Чертово колесо истории» (коллекция Музея искусств Университета Ратгерс, Нью-Джерси, США), в которой одни дома также наклонены, а другие перевернуты. Представленная работа «Вечер» 1977 года является дальнейшим развитием этого направления в его творчестве.
Видные искусствоведы Михаил Герман и Наталия Беспалова в своих публикациях акцентировали внимание на духовной взаимосвязи этих картин Оскара Рабина с произведениями Марка Шагала, указывая при этом, что шагаловский мотив полета и парения трансформировался у Рабина в бегство: в потоке вихря лианозовские бараки, оторвавшиеся от земли, с которой они веками были связаны воедино, взметая глыбы почвы, покидают свои «насиженные места». В Лианозове Рабин сформировался как художник, именно там он полюбил дочь своего учителя, которая стала его женой, и с этими местами художник расставался, не зная, когда сможет — и сможет ли вообще — увидеть их вновь. На фоне пульсирующего у горизонта яркого света они словно «убегают» за пределы картины, несясь к неведомой цели — как и сам художник, в значительной мере вынужденно отрывавшийся от своей родной почвы и следовавший в другую страну, где он никогда не был и о которой в условиях «железного занавеса» почти ничего не знал. Эта картина — художественное осмысление предстоявшей эмиграции, а в более широком смысле — метафора перемен, когда направление движения понятно лишь в общих чертах, но уклониться уже невозможно…
Алек Д. Эпштейн
