За основу композиции картины Виктор Пивоваров взял известный «неоклассический» автопортрет Казимира Малевича 1933 года из собрания Русского музея. Сам по себе он уже является довольно загадочным объектом: художник изобразил себя в костюме венецианского дожа, в стилистике искусства величайших мастеров Возрождения, равновеликим гению которых он себя несомненно считал. Пивоваров воспроизводит Малевича, но добавляя свою манеру письма, из поясного портрета делает погрудный и изменяет направление взгляда художника — теперь он смотрит прямо на зрителя. Левый глаз и часть лица Малевича закрыты головой лисицы, словно венецианской карнавальной маской.

Образ лисы, один из наиболее повторяемых и таинственных в искусстве Пивоварова, художник проясняет в эссе «Прошлогодние орешки (для чтения на два голоса)»: «Я… хотел бы поделиться собственным опытом, как проступают глубинные бессознательные слои коллективной памяти в творчестве отдельно взятого человека. Где-то в году 1988-м я работал над серией графических листов “Зимний путь”. Чисто эмоционально я выходил из элегической интонации шубертовского цикла. Образный ряд соединял мотивы сказочно-фольклорные с конкретными реалиями и персонажами нашей советской истории… Делал я эти рисунки и с предварительными эскизами, и в одном из них возник сюжет настолько неожиданный и странный, что я долго не решался его реализовать. Композиция называлась “Поцелуй лисички” и изображала ночь, равнину, занесенную снегом и освещенную полной луной. На пеньке на задних лапах стоит лисица и целует в губы Сталина, стоящего среди этой снежной пустыни в полном маршальском облачении. В конце концов я эту композицию выполнил, но необъяснимость ее не давала мне покоя. Я сунулся в “Мифологический словарь” и под термином “Лиса” с удивлением прочел, что в некоторых мифах лисица выступает как невеста-демон, суккуб, и что само дьявольское совращение… происходит в полнолуние».

С этих пор лиса становится частым персонажем в работах Пивоварова, имеющим многозначный, но в основном положительный образ. В представленной картине «Малевич в снегу» (1997) лиса, как дух, будто становится частью великого художника, и, вероятно, вместе с ее появлением из «снежной пустыни» на нем набухают сугробы. Так через призму авторской мифологии сквозь столетие происходит диалог московского концептуалиста Виктора Пивоварова с русским авангардистом Казимиром Малевичем. V