Дмитрий Гутов — один из самых значительных художников на современной российской сцене. Он относится к поколению авторов, чья карьера началась в 90-е годы и буквально с самых ранних дней вошла в историю. Работы Гутова принимали участие в ключевых международных выставках, в их числе Венецианская биеннале и documenta в Касселе. Для воплощения своих идей обращается к различным медиа — тотальная инсталляция, перформанс, видео, фотография, скульптура и живопись. Гутова часто называют художником-теоретиком: он в буквальном смысле занимается научной деятельностью, сами его работы насыщены философскими, историческими, литературными отсылками, при этом в них неизменно вложена доля постмодернистской иронии.
Работа «Боже, как грустна наша Россия!» относится к позднему периоду, который отличает эксперимент с включением текстовых и каллиграфических элементов в живопись. Приведенная в работе фраза принадлежит Александру Сергеевичу Пушкину, ее упоминает в своих письмах Николай Васильевич Гоголь — именно такими словами отозвался Пушкин, впервые услышав в прочтении самого автора первые главы «Мертвых душ».
Различного рода «цитирование», как визуальное, так и текстовое — один из отличительных приемов в живописи Гутова, к нему он регулярно обращается от ранних работ, выдержанных в полуплакатном жанре, и до настоящего периода, которому характерна особенная минималистичная эстетика. Эта эстетика одновременно нарочито небрежна и изящна, она притворяется дилетантской, но по сути является выплеском медитативного опыта и квинтэссенцией практически дзенского равновесия в жизни и на холсте. Недаром Дмитрий Гутов часто говорит, что его любимый персонаж — китайский художник-каллиграфист-дилетант, работающий в свое удовольствие. Любопытно, что линия каллиграфии началась в живописи Гутова именно с воспроизведений манускриптов А.С. Пушкина (серия «Рукописи Пушкина», 2007, представлена на 2-й Московской биеннале современного искусства).
Эта работа, как и вся живописная серия «Гоголь», отличается апроприацией узнаваемой эстетики, в данном случае — оформительской книжной. Надпись выведена канцелярским шрифтом «с засечками» и обведена в схематичную раму, обозначенную узнаваемым быстрым «гутовским» жестом. Сюжетом картины становится авторская заметка на полях, чей эффект прямого и будто бы личного послания зрителю усиливается за счет отчетливой подписи в левом нижнем углу. V
