Картина «Над Москвой» родилась из случайного коллажа, когда я в беседе с друзьями вдруг осознал, что все зависает: остается слишком много вопросов, напряжения, неясности, входящих данных с непонятными выходящими последствиями. Тогда же я листал альбом Шагала и открыл его на картине «Над городом» с влюбленными, летящими над постылой реальностью, написанной 100 лет назад! В легком святочном настроении я сделал коллаж: фотография из газеты с омоновцем, волокущем девушку, и картина Шагала. Здесь улететь в космос хотят все: и палачи, и жертвы. Здесь нехорошо никому, всем плохо. Пазолини жалел полицейских, подавлявших студенческие восстания в 1968 году. Сегодня в России огромному количеству людей, которым плохо (пусть и не слишком), запрещено об этом говорить: во время постправды высокие ранги вынуждены улыбаться.
Со времен Шагала в этой сцене побега изменилось немного: омоновец одет в камуфляж, на девушке — кроссовки, за хибарами — храм и Кремль, а маленький человек, испражнявшийся в Витебске под забором, в Москве стал голым художником. Эта та «голая жизнь» по Агамбену, которая делает из человека совершенно беспомощное существо, выполняющее только свои первичные функции. Существо, не желающее летать.
Само состояние подвешенности, фигура полета или отрыва — от Шагала и Дейнеки до Кабакова и Пивоварова — одна из основных тем искусства. Для меня это фигура без основания: в Музее восковых скульптур в воздухе висела Курникова и Бьорк, в ранних перформансах я летал, зависал, прыгал с крыш, в Никола-Ленивце буквально жил на дереве.
Метафора любовного парения Шагала сегодня становится метафорой похищения женщины мужчиной. Рок связал двоих против воли: лететь некуда, люди зависли, как в матрице. Вместо того чтобы целоваться и любить, «солдат и девушка» застывают в смертельных объятиях.
Наивность Шагала возвращает нам момент художественного поиска, который может опять начаться. Ощущение, что все возвращается к началу 2000-х, к 1991, 1917 или 1914 году, –– воплощено в этом желании полета в кругах ада или рая русской и мировой истории.
Олег Кулик
Олег Кулик — одна из ключевых фигур современного российского искусства. Стоял у истоков акционизма. Исследует физические и эмоциональные отношения человеческого и животного, нормального и девиантного, китча и искусства. В 90-е занимался радикальными кураторскими проектами и акциями. С 2000-х работает с фотоколлажами, создаёт скульптурные инсталляции, обращается к живописи.
Его карьера началась в 1991–1993 годах в галерее OVCHARENKO, где он был экспозиционером, куратором и художественным руководителем. В 1994 году Кулик впервые предстает в образе собаки — сначала в Москве, а потом в Кунстхалле в Цюрихе. Животная тема в его творчестве длилась до начала 2000-х. Ей предшествовал интерес к идее прозрачности, результатом которого стали скульптуры и объекты из плексигласа.
В 2002 году Олег Кулик показал в Зоологическом музее в Москве «чучела» людей-символов России: теннисистки, актрисы и космонавта. Проект стал возвращением к человеку, исследованием его биологической и социальной природы. Переданное в прыжке натруженное тело теннисистки, с одной стороны, раскрывает ее «животные» стороны: агрессивность, сексуальность, чувственность, с другой — указывает на собирательный образ «спортсменки, красавицы и комсомолки», воспетый соцреализмом и ставший мечтой женской части советского населения.
В середине 2000-х Олег Кулик увлекся духовными практиками, его выставкой «Верю» в Москве открылся центр современного искусства «Винзавод». В 2009 году Кулик был приглашен постановщиком оперы «Вечерня Девы Марии» Клаудио Монтеверди в Театре Шатле в Париже. Участник 49-й Венецианской биеннале (2001). Его работы хранятся в собраниях Третьяковской галереи, Центра Помпиду, Tate Modern. V
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
