На московской арт-сцене 1990-х гг. Владимир Дубосарский выступает как один из наиболее активных и заметных авторов. Именно его творческий дуэт с Александром Виноградовым стал во главе обновления российской живописи, реанимировав сюжетную картину и возвратив ей должное место в локальной художественной ситуации. Именно с колоссальными живописными «блокбастерами», объединяющими пластические клише соцреализма, критически переосмысленный поп-арт в духе Дж. Розенквиста и пост-медиа живопись Э. Фишля, ассоциируется сегодня в сознании широкого зрителя с именем Владимира Дубосарского.
Представленные на торги произведения представляют несомненный интерес для специалиста тем, что позволяют восстановить профессиональную эволюцию молодого автора до оформления прославившей его стратегии «картины на заказ». Три холста Дубосарского, исполненные в начале 1990-х предлагают нам совершенно разные направления живописного эксперимента. Крупное полотно «Поцелуй» («Горько!»), являющееся частью созданной в 1991 г. серии «Свадьбы», несомненно восходит к работам западных фотореалистов. Именно фотокадр выступает здесь основой живописного изображения. Дубосарский намеренно акцентирует случайность, фрагментированность композиции, подчеркивает ограниченную цветопередачу. Манера письма здесь предельно имперсональна, художник сознательно отказывается от аффектированной раскованности жеста в пользу холодной и безликой поверхности, подобной глянцевому фотоснимку. Подобное решение ясно отражает общее недоверие к живописи среди молодого поколения художников, вошедшего в российское искусство в начале 1990-х. Два полотна из серии «Коврики», датированные 1992 г., раскрывают иную грань интересов Дубосарского. Здесь его всецело занимают образы памяти, запечатленные в незатейливых картинках, напоминающих иллюстрации к детским книгам советского времени. Невинные сценки игр представлены в орнаментальном обрамлении, перекликающемся по своим мотивам с декором, широко распространенном в отечественной архитектуре до так называемой «борьбы с излишествами». История решительно заявляет о себе через безобидные, казалось бы, образцы советского китча, вызывая у зрителя ностальгические переживания и, вместе с тем, осознание неизбежности столкновения с призраками прошлого.
